В 90-е на «НТВ-Плюс» придумали новый язык футбольного комментария. Уткин возился с каждым и учил говорить по-человечески

Это была настоящая революция.

Вам хорошо известно, на каком языке разговаривали медиа в советское время: сухо, по-канцелярски, а еще обязательно хвалили власть. Если открыть подшивки условного еженедельника «Футбол» за 60-е или 70-е, то там в каждом номере минимум полоса посвящена событиям в жизни в партии — совершенно скучная мутотень, написанная к тому же невозможным языком.

Вот, например, новогоднее обращение ЦК КПСС к читателям «Советского спорта»: «Международная обстановка требует от советских людей высочайшей бдительности, выдержки, организованности, самоотверженного труда во имя укрепления экономической мощи и обороноспособности страны. Безопасностью своей Родины, наших союзников и друзей мы не поступимся!».

Таким же языком описывали рядовые события и давали аналитику в 1974-м: «Динамовцы Тбилиси играли на так называемом выезде. На сей раз выезд был в Ташкент. Как и следовало ожидать, победил «Пахтакор». А почему, собственно, этого следовало ждать, если динамовцы в турнирной таблице занимают третье место, а «Пахтакор» — двенадцатое? Да просто потому, что тбилисцы приучили нас к мысли, что они умеют играть только на своем поле, а на чужом их мяч не слушается, сил не хватает, элементарной тактической сообразительности тоже. Команда, хорошо выступающая только на своем поле (другими словами, в половине всех календарных игр), не может удержаться в числе лидеров чемпионатов, ибо тяжелые гири «чужих полей» неизбежно потянут ее к спокойной, но малопочетной для нее середине турнирной таблицы. Есть над чем задуматься».

Примерно то же самое говорили и спортивные комментаторы, а традиции ломались долго. Мало было даже распада СССР — язык футбольной журналистики перепридумали только в середине половине 90-х, когда появился «НТВ-Плюс» и программа «Футбольный клуб».

Тогда футбол показывали в основном на ОРТ — там были матчи сборной России и чемпионата. Массово европейский футбол появился в России благодаря НТВ: на основном канале показывали Лигу чемпионов, а по платному « НТВ-Плюс» — внутренние иностранные чемпионаты. Резюмировали это все программой «Футбольный клуб» — она сильно отличалась от «Футбольного обозрения» на ОРТ и была чуть ли не главным событием недели в жизни футбольного болельщика.

«В середине 90-х мы с Васей Уткиным предложили новый подход к слову в спортивной журналистике, — рассказывал Дмитрий Федоров. — Без штампов, с поэтическими красивостями и хулиганскими сравнениями, образами. Мы как филологи по образованию старались делать вычурные и плотные тексты. Сейчас все стремятся к тому, чтобы упростить».

Василий Уткин легко мог начать программу так: «Сегодня вы увидите матчи чемпионата России, от которых зависело распределение мест на пьедестале, в зоне УЕФА и зоне вылета — кстати, это очень разные зоны, каждая требует своего Солженицына».

В монументальном материале Юрия Дудя про историю «Футбольного клуба» авторы программы рассказывали, как попробовали сломать систему и начать говорить простым языком.

«Про язык «Футбольного клуба» я писал курсовую, — рассказывал Иван Иванов, корреспондент программы в 2005-06 гг. — Это была бомба, как они писали отчеты о матчах. Казаков, Трушечкин, Ткачев, Журавель молодой, Федоров — короче, все. Была установка на метафоричность максимальную. Конечно, перегибали, иногда было трудно понять, о чем вообще речь. Но это было так свежо, так ново — пытаться подобрать какие-то свежие слова, описывая, в общем, стандартные ситуации. Иногда образы создавали на грани с искусством. Мне особенно запомнилось: «После углового к загоревшемуся в штрафной «Милана» белому шару подсолнухами тянутся пятеро». А на картинке на замедленном повторе они реально изгибаются и прически такие — ну точно — подсолнухи!».

«Мы любили литературу: много читали, много о ней говорили, — добавлял Дмитрий Федоров. — Советская журналистика была заштампованной. В ней были оригинальные люди, как Анна Владимировна Дмитриева, но в то же время хватало и таких, как Владимир Иванович Перетурин, который для «Футбольного обозрения» не писал тексты — он приходил и озвучивал картинку прямо на месте, особо не задумываясь. Мы же тексту уделяли огромное внимание, вместе думали над сравнениями, над эпитетами. Радовались словесным находкам. Текст был тем, с помощью чего мы самореализовывались. Тогда телевидение в первую очередь было источником информации. Но мы пытались дополнить эту информацию живым содержанием и новыми эмоциями.

Наше образное мышление так или иначе было связано с молодежной культурой. Любили фильмы Тарантино. Вася, как мне кажется, скопировал образ хорошего плохого парня. Это ключевой образ Тарантино: у него много плохих парней, которые стреляют и убивают, но при этом вызывают невероятную симпатию.

Музыка — то же самое. Вася услышал песню Ein Zwei Polizei и сразу придумал: бундеслига должна идти под эту заводную мелодию. Так что в какой-то степени «Футбольный клуб» был программой о молодежной культуре. Старшее поколение, наверное, брюзжало иногда, но относилось к этому вполне терпимо, снисходительно. Мы уважали людей в возрасте, но понимали — они в любом случае будут смотреть футбольную передачу. А молодежную аудиторию надо завоевывать — она ведь может и чем-то другим увлечься».

Для первой редакции «Футбольного клуба» не было никаких ориентиров. Смотрели в основном на Уткина, а комментаторы старой закалки веселили молодежь.

«В середине 90-х круг комментаторов был узким, — говорит Sports.ru Роман Трушечкин. — Были Виктор Михалыч [Гусев], Перетурин, Андрюха Голованов, Костя Выборнов. Никого из них, при всем уважении, не могу назвать людьми, на кого тогда ориентировался. Только на Уткина — Василий Вячеславович был единственным образцом. Над некоторыми коллегами мы даже чуть посмеивались: помню, в 1996 году какой-то крупный турнир комментировали Олег Жолобов в паре с Георгием Санычем Ярцевым. Там как-то фразы звучали рублено, были слова невпопад. Уже не помню их, но что-то в работе именно этого дуэта нас цепляло, и мы веселились.

Многие комментаторы «НТВ-Плюс», в том числе и я, сначала были корреспондентами и репортерами. С этим языком мы и пришли в комментирование. Оттачивали его мы в сюжетах, которые делали, ориентируясь, конечно, на Васю. Писали тексты, пытались играть словами и искать какой-то новый свой язык. Для нас Вася был тем, кем сейчас для молодежи являются Юрий Дудь или Жека Савин. Мы ждали новые выпуски «Футбольного клуба» так же, как сейчас ждут «КраСаву». Мы пропитывались всем, что он говорил, что делал, всеми интонациями, всеми жестикуляциями. Но ни в коем случае Вася не заявлял, что он какое-то новое слово в журналистике. Просто это было очень свежо и не похоже, например, на Перетурина, который тогда вел «Футбольное обозрение». Над языком оттуда мы потешались, а тянулись к человеческому языку, которым в обычной жизни разговаривают, где есть подколы и все такое.

Вася заставлял нас много раз переписывать и переделывать тексты сюжетов. Объяснял: «Старик, так нельзя, ну ты чего». Мы смеялись вместе с ним. Помню, был такой австрийский футболист по фамилии Бирон. У меня была фраза: «Бирон огромным тараном лезет на ворота команды». Вася сел со мной, а когда насмеялся над этой фразой, сказал: «Таран Бирона — это что такое? Как ты себе это представляешь? Это что, у него из штанов торчит какая-то фигня, а он с этой хренотой куда-то на кого-то бежит?». Я посмотрел и убедился, что такая ассоциация действительно может возникнуть, в итоге несколько раз переписывал. Был даже случай, когда один текст переписывал четыре раза. Чтобы найти баланс между тем, как сказать красиво, с какими-то шутками, панчами, но чтобы не было перебора и смотрелось естественно. Надо отдать должное Васе, что он с нами возился, хотя у него была куча других дел».

Интересно, что сам Уткин искал новые слова повсюду. Даже в письмах читателей.

«В «Футбольный клуб» много писали, расскажу про одно письмо, — говорил он. — Длинное письмо от руки на бумаге, заканчивалось оно так: «Я придумал одно слово и хочу его вам подарить. Слово — обезмячить». Так что это не мое слово, это подарок».

А лучше всего разговоры о языке и духе времени резюмирует история Дмитрия Федорова.

«На церемонии, посвященной окончанию сезона КХЛ, мне вручили приз «Лучшему комментатору». Я вышел и сказал: «Прадедушку моего за длинный язык в лагерь посадили, а сейчас я за длинный язык получаю награду». Времена изменились к лучшему: меня отстранили от футбола, но я остался в деле. Сначала регби комментировал и НХЛ на «Плюсе», потом появилось КХЛ-ТВ. Тоже, кстати, газпромовское подразделение. Я с удовольствием работаю, мне многое дозволяется — в смысле оценки. И ничего мне за это не было. В КХЛ, кстати, свобода слова. Для сравнения. Алексей Шевченко, небезызвестный журналист, год назад задал Александру Медведеву вопрос: «Когда у вас весь этот бардак с изменением регламента закончится?». Медведев изменился в лице — а он с улыбкой обычно дает интервью — и сразу стал серьезным. Но Шевченко никто не уволил и не отстранил. Представь, Миллеру два года назад корреспондент «НТВ-Плюс» задал бы вопрос: «Когда весь ваш этот цирк с Объединенным чемпионатом закончится?». Я думаю, он был бы уволен, не успев доехать до Останкино».