Молодой комментатор Маслаченко: на работу позвал Озеров, прерывал карьеру ради Африки, был на «Маяке» и в программе «Время»

Начало великой карьеры.

Владимира Маслаченко обычно вспоминают по работе на «НТВ-Плюс», где он комментировал легендарные финалы ЛЧ. Финал-1999 между «МЮ» и «Баварией» (с «пижонами» и якобы сломанным стулом в комментаторской кабине). Финал-2005 с великим камбэком «Ливерпуля» Бенитеса. Финал-2008 — с падением Терри.

Но Маслаченко много комментировал и до «Плюса». Он дебютировал еще в конце 60-х на радио «Маяк», потом на пару лет уходил из эфира, чтобы съездить потренировать в Африку. Вернувшись, он сразу оказался на Гостелерадио. Специально для «Академии футбола» мы вспоминаем, как один из самых известных голосов российского футбола стал комментатором.

***

Маслаченко закончил с футболом очень рано — в 33 года. Вообще-то он хотел играть лет до сорока, но так получилось, что в «Спартак» пришел молодой Анзор Кавизашвили, а у Маслаченко как раз испортились отношения с Николаем Старостиным. Последним во вратарской карьере Маслаченко стал товарищеский турнир в Италии, по ходу которого его пригласили играть за «Болонью». Маслаченко отказался, а вскоре завершил карьеру — сам он объяснял это тем, что хотел закончить именно игроком «Спартака». Шел 1968 год.

В книге внучки Маслаченко Юлии вдова комментатора Ольга рассказывает, что после окончания футбольной карьеры у семьи были финансовые проблемы. При этом без дела Маслаченко не сиделось и он периодически играл в ветеранских матчах. На одном из них он встретил Николая Озерова, который и позвал его подняться в комментаторскую — просто поболтать у микрофона во время трансляции.

Первый опыт комментирования. Влияние Озерова

Озеров был человеком, который позвал Маслаченко в комментаторы, при этом сложно сказать, стал ли он для бывшего вратаря учителем.

В книге журналиста Вадима Лейбовского про Маслаченко «Пеле повезло, что он не играл против меня» (по сути, комментатор надиктовал ее) утверждается, что нет. В ней написано, что вскоре после разговора с Озеровым Маслаченко позвонили с «Маяка», где выдали портативный магнитофон. Будущая телезвезда ездил с ним на матчи советской высшей лиги, сидел в комментаторской кабине и записывал сам себя. Чуть позже Маслаченко попросил Озерова послушать, что получилось. Озеров послушал 15 минут, остановил, сделал несколько замечаний и больше ничего никогда Маслаченко не советовал.

Однако в другом интервью (официальная энциклопедия «Спартака», выпущенная в 2002-м) Маслаченко рассказывал, что Озеров подробно разбирал его работу. Он говорил, что откомментировал какой-то матч под присмотром Озерова, потом они вместе несколько раз переслушали эту запись. «Он разбирал мой комментарий детально, касаясь нюансов, объясняя ошибки. Так мы занимались целый сезон, раз тридцать, по полтора-два часа. И однажды я предложил: „Давайте устроим экзамен“. Собралась импровизированная комиссия — руководители отдела спорта радио и телевидения, Озеров, его друзья — актеры МХАТа. Начался экзамен с того, что я забыл включить микрофон и минуты две говорил вхолостую. А чувствовал себя в эти мгновения, как школьник перед педсоветом. Взглянул за стекло аппаратной — как реагируют? А они смеются! И звукооператор знаки делает: включи, дескать, микрофон!».

Николай Озеров

А вот в разговоре с сайтом Детской футбольной лиги в 2006-м Маслаченко еще раз сказал, что учителей у него не было. «У меня никогда не было наставников. Никто меня не тренировал. Всего в жизни я добивался сам. Николай Озеров не был моим учителем. Я сам предложил ему попробовать меня в качестве комментатора. Просто было интересно — справлюсь или нет. Провели прослушивание и сразу же предложили работать в отделе спорта на радио. Вот так, достаточно спонтанно, и началась моя комментаторская деятельность».

Так или иначе, Маслаченко почти сразу пригласили на радио «Маяк». «Его имя тут же прогремело на весь отдел, — вспоминает Нина Еремина. — Тот самый Маслак, который стоял в воротах сборной СССР, в воротах „Спартака“. Всегда пижонистый, очень красивый… Прекрасно помню, как он явился на Пятницкую улицу: превосходно одетый (он всегда в этом деле был эталоном) и с длинными ресницами, как у девчонки, меня это даже удивило».

Поездка в Африку. Там он понял, что не станет тренером

В 1972-м карьера Маслаченко на радио прервалась — его позвали главным тренером сборной Республики Чад (к ней он готовился заранее, выучив французский).

В Чад Маслаченко поехал с кинокамерой «Зоркий» и бобиной пленки, которые он заранее купил на заводе. Уже в Африке Маслаченко постоянно снимал репортажи о работе и отправлял на радио и телевидение. Сюжет, который он чаще всего вспоминал — о мальчике из Чада, который уверенно читал наизусть стих Пушкина «Я помню чудное мгновенье…».

Геннадий Орлов в интервью «Спорт Weekend» говорил, что в Африке Маслаченко понял: тренировать — это не его: «Большая часть лучших отечественных тренеров в игровых видах спорта — авторитарные личности. Маслаченко, при всей своей яркости и талантливости, не был диктатором, он был человек очень деликатный, свои мысли никому не навязывал. Вратари вообще всегда — на особицу. Может, поэтому из голкиперов выходит не так много тренеров, они иначе устроены».

Жена Маслаченко рассказывает, что после двух лет в Африке ему предлагали продлить контракт, но он безо всяких сожалений отказался. Во-первых, соскучился по сыну Валерию, который остался в России. Во-вторых, снова хотел комментировать.

Маслаченко после Африки. Гостелерадио, программа «Время»

Возвращение Маслаченко в СССР случилось одновременно с созданием Гостелерадио. Работая в Африке, он понимал, что его ждут в новой структуре, и когда вернулся, его сразу взяли на работу. На Гостелерадио он поработал с Ниной Ереминой, Евгением Майоровым, Анной Дмитриевой.

«Мы с Володей стали работать на Центральном телевидении в программе „Время“, — вспоминает Еремина в книге Юлии Маслаченко. — Он всегда что-нибудь, да придумает. Как-то у него возникла идея, что спортивную часть программы мы должны начинать не по одному, а вместе. Так мы провели три передачи, после чего нам это дело запретили. Потому что было слишком хорошо. А хорошо — не надо. Пусть лучше будет средне».

Дмитриева вспоминает, что Маслаченко напрягала необходимость укладываться в хронометраж. «Он терпеть не мог ограничения. Когда мы работали на программе „Время“, постоянно перебирали. Мы честно пытались втиснуться, но нам постоянно не хватало времени. И Володя зачастую мрачно говорил: „Раньше боролся за очки, голы, а теперь борюсь за секунды“. Он не любил, когда его втискивали, но при этом оставался дисциплинированным, это качество в нем было всегда».

Еще Дмитриева вспоминает, что даже ранний Маслаченко умел здорово импровизировать. «Володя любил „барахтаться“ в эфире, и у него это прекрасно получалось, — говорит она. — Да, у него был написанный текст, но он следил за картинкой и если не успевал договорить, то на ходу что-то придумывал, для него это было необходимостью».

Дмитриева говорит, что научилась у Маслаченко писать текст в последний момент: «Взяла черту, которая, наверно, не полезна, но свойственна нашим с ним характерам. Только тогда у нас начинали работать мозги. Он ходил, хватал всех за пуговицы, начинал проговаривать свои идеи. И ему было все равно, что ты ответишь, ему было нужно, чтобы текст уложился в голове. А писать его он начинал буквально за десять минут до выхода в эфир».

Внучка Маслаченко и Анна Дмитриева — о его отношении к работе

Маслаченко многим запомнился как очень самоуверенный комментатор, который любит в эфире похвалить себя, свой опыт и понимание футбола. В интервью Sports.ru Юлия Маслаченко говорит: «Бравада его была напускная, это был отчасти его образ — так себя подавать. На самом деле он был скромным человеком. Просто хотел сложить о себе такое впечатление. Но я думаю, он себя ценил по достоинству, понимал, чего стоит.

Дедушка никогда не говорил, вслух [что у него может не получиться стать комментатором]. Потому что всегда знал — это вам прямым текстом от бабушки — что чего хочет, того добьется.

Он всегда считал, что комментировать — тяжелая работа. И поэтому никогда не переставал учиться. Даже в 70 постоянно что-то проговаривал вслух, готовился, все время думал о работе и репортаже. У него никогда не было: «сейчас приду, что-нибудь да скажу». Он очень критически относился к тому, что делает».

«Маслаченко хотел рассказать все изнутри, немножко придумывал, романтизировал футбол, — говорит Дмитриева. — Должен был показать, что не просто футболист, а что он еще и читает, и владеет словом. Это первый настоящий комментатор, который рассказывал оттуда, с поля, а не сверху, как это делали Озеров и Синявский. Однако он был и журналистом, что поднимало его на уровень, позволяющий смотреть и сверху тоже.

Он всегда был хорош в комментариях, хотя иногда шел в завихрения, но это его характер, за это его и любили. За искрометные фразы, которые он мог вдруг выдать, какие-то образные выражения. Совсем не стандартные, пришедшие не из спорта, а от общечеловеческого восприятия жизни. У него было много импровизаций, но думаю, кое-что он и придумывал для запаса. Не всякая импровизация так легко приходит, а у него в каждом матче их было две-три.

Он даже в первых своих репортажах достаточно свободно владел словом. И всегда спрашивал: «Ну как я сказал? Как сказал? Ну почему ты не говоришь, как это гениально?».

***

Почти до самого распада СССР Маслаченко работал в программе «Время» и комментировал большие матчи — вроде легендарного победного финала Сеула-1988 между СССР и Бразилией. В первой половине 90-х он ушел в тень: поработал на уже несуществующем «Четвертом канале», ходил на радио, но в целом пропал с радаров. Только в 1996-м он пришел на «НТВ-Плюс», где и стал тем самым Маслаченко, чьи комментарии великих финалов ЛЧ мы не забудем еще много лет.